Ирина Абрамова родилась в Ухолове. Окончила школу с серебряной медалью. Активистка, спортсменка. Почти тридцать лет в профессии.
– До восьмого класса я не собиралась в мединститут, – говорит Ирина Сергеевна. – Очень любила историю и видела себя учителем истории, даже сочинение писала, о том, что хочу стать учителем. Но однажды бабушка сказала мне: «А давай ты будешь врачом – замечательная профессия!» После этого меня настигли юношеские переживания и раздумья по поводу выбора будущей профессии, но в итоге я все же выбрала медицину.
– Почему именно специальность врача-терапевта?
– Я хотела стать акушером-гинекологом – это была моя мечта. Ходила дежурить в роддома, принимала роды. В девяностые годы, чтобы я смогла учиться на гинеколога, район должен был заплатить за обучение такого специалиста 20 000 рублей, но таких денег не оказалось, и я пошла учиться на терапевта. Честно сказать, не пожалела об этом ни разу.
– Не жалеете, что не пошли все же в педагогику?
– Ни капельки. Так случилось, что любовь к медицине постепенно пришла во время учебы. Сначала, правда, было тяжело и непривычно. В медуниверситете в принципе тяжело учиться. Латынь, анатомичка… Дома гостила нечасто. В колхозы выезжали. Там, кстати, научилась коров доить.
– Никогда не хотели дальше пойти в науку?
– Да нет. Времени на себя-то не хватало. Я не тот человек, который наукой занимается, штудирует литературу, я практику люблю. Даже когда стала главврачом, мне эта должность не особо нравилась. Как-то складывается, что врачи на руководящих должностях, как правило, не практикуют, все забирает бюрократия и руководство.
– Вы получили дополнительные специальности за время работы?
– Да. Получила еще четыре специальности. Могу работать дерматовенерологом, фтизиатром, профпатологом, заниматься организацией здравоохранения. На все есть соответствующие сертификаты.
– Помните своего первого пациента?
– Нет, не помню. Очень хорошо помню первую смерть больного. Это была женщина, не пожилая, с сердечным заболеванием. Я даже помню, в какой палате и на какой кровати она лежала. Для меня это был шок, конечно же. А первых пациентов не помню, потому что у нас было много практики за время учебы, мы постоянно ходили на приемы вместе с опытными врачами.
– За годы работы в медицине стали хладнокровнее?
– Наверное, да. Иначе, если принимать все близко к сердцу, можно с ума сойти. Но все равно переживаю за каждого больного. Человеку с черствым сердцем не место в медицине. К счастью, не так часто приходилось наблюдать смерть. За время работы я поверила в чудеса. Порой бывает, совсем безнадежный пациент выживает и живет до сих пор вполне полноценной жизнью, и наоборот, больной с заболеванием, которое хорошо поддается лечению, умирает. Обида всегда присутствует, что не смогла ничего сделать, тем более по причинам от меня независящим.
– Кто идет в медицину?
– Не все, кто получает медицинское образование, остаются в медицине. Нужно иметь, призвание. Кстати, молодежь приходит сейчас умная. Немного наивная, но все же с хорошей поготовкой.
– Так почему все же – терапевт, а не хирург, допустим?
– Для профессии хирурга нужна натура, которой я, видимо, не обладаю, хотя, если надо, смогу сделать все, что от меня зависит. Швы могу накладывать, но я всегда боль пациента перекладываю на себя. Когда вижу боль, мне не по себе. Я помню, когда училась, сползала по стене на практике в гнойной хирургии.
– Что нравится в работе, а что нет?
– Люблю видеть результат своего труда, когда получается вылечить человека. А не нравится, когда ничем не могу помочь пациенту. Еще не нравится, что люди занимаются самолечением. Начитаются рецептов в Интернете, купят лекарства в аптеке и начинают себя лечить. В итоге, когда уже здоровье совсем в запущенном виде и ничто не помогает, приходят к нам. И что еще хуже, когда назначишь лечение, не выполняют предписание врача. Занимаются самолечением, спорят, ругаются, пропускают приемы лекарств, отсюда – инсульты и инфаркты. И не всегда люди понимают, что мы не всесильны и не все можем сделать.
– Как работали и работаете в ситуации с COVID-19?
– Тяжело. Терапевтов на момент пика заболеваемости не хватало, я буквально жила на работе. Было настолько тяжело, что приходила домой и плакала от бессилия и безысходности.
– Как на сегодняшний день обстоят дела в районе с коронавирусом?
– Есть заболевшие, но уже не в таких количествах. В большинстве своем заболевание проходит в легкой форме. Работаем в штатном режиме.
– Хватает специалистов?
– Сейчас хватает. Но проблема кадров существует в области и у нас в том числе.
– Сама система здравоохранения сейчас вам нравится?
– Не совсем. Если раньше существовала система распределения врачей, окончивших институты, то сейчас такого нет. Есть возможность закупить оборудование, но специалистов нет, некому работать на этом оборудовании – вот в чем проблема. Больница дает целевые направления на обучение, но не все возвращаются. Люди платят деньги, лишь бы не возвращаться в поселок. Плюс авторитет врачей сейчас на низшем уровне, все лечатся через Интернет.
– У вас два сына, они хотят пойти по вашим стопам, в медицину?
– Старший сын сначала хотел, но потом отказался от этой идеи, о чем жалеет сейчас. Младший хочет в медицину, но пока все призрачно и туманно. Вы же знаете, какая сейчас молодежь.
– Как отдыхает врач?
– Я прихожу домой, готовлю ужин, а потом сажусь за документы. Так что отдыха никакого и нет. Единственное – отпуск. Люблю путешествовать, если представляется такая возможность.
– Что понравилось из путешествий?
– Очень понравились города Золотого кольца, Ярославль, Кострома, Пятигорск. Мечтаю поехать на Байкал и, по секрету скажу, что мечта скоро сбудется.
– А как ваши дети относятся к вашей профессии?
– Уважительно. Бывало, что я по трое суток дежурила в больнице, и дети всегда относились с пониманием.
– Есть у вас какие-то увлечения, хобби?
– В школе увлекалась волейболом. В институте была капитаном волейбольной команды. Сейчас, конечно, времени на спорт совсем нет. Еще умею шить и вышивать. Но опять же нет времени.
Пользуясь случаем, хочу поздравить своих коллег.
